35 лет назад рядом с именами двух светил психоанализа, Зигмунда Фрейда и Карла Юнга, вспыхнула еще одна яркая звезда. В подвале Женевского института психологии был обнаружен пролежавший там 55 лет запыленный чемоданчик, полный неизвестных доселе писем Фрейда и Юнга к таинственной Сабине Шпильрайн. В романе Нины Воронель современные исследователи истории Сабины по крупицам воссоздают, отчасти домысливая, ее печальное существование и трагическую смерть в советской провинции. Этот рассказ переплетается с исповедью самой Сабины перед лицом неминуемой гибели и с драматическими судьбами свидетелей ее жизни.

«Представленный в настоящем издании роман МЕЖДУ СОБАКОЙ И ВОЛКОМ, увидевший свет в 1980 году, является, по мнению самого автора, его лучшей книгой. Вынесенная в заглавие калька с французской идиомы, означающей «сумерки», формирует привычное для романного мира Саши Соколова ощущение зыбкости границ вещей и явлений, их взаимопроницаемости, и подчеркивает эту идею уникальный стиль произведения, яркий и самобытный.»

Страшные годы в истории Советского государства, с начала двадцатых до начала пятидесятых, захватив борьбу с троцкизмом и коллективизацию, лагеря и войну с фашизмом, а также послевоенные репрессии, — достоверно и пронизывающе воплотил Василий Аксенов в трилогии «Московская сага». Вместе со страной три поколения российских интеллигентов семьи Градовых проходят все круги этого ада сталинской эпохи.

«Сергей Довлатов родился в эвакуации и умер в эмиграции. Как писатель он сложился в Ленинграде, но успех к нему пришел в Америке, где он жил с 1979 года. Его художественная мысль при видимой парадоксальности, обоснованной жизненным опытом, проста и благородна: рассказать, как странно живут люди — то печально смеясь, то смешно печалясь. В его книгах нет праведников, потому что нет в них и злодеев. Писатель знает: и рай, и ад — внутри нас самих. Верил Довлатов в одно — в «улыбку разума». Эта достойная, сдержанная позиция принесла Сергею Довлатову в конце второго тысячелетия широкую известность. Его проза инсценирована, экранизирована, изучается в школе и ВУЗах, переведена на основные европейские и японский языки... Сергей Довлатов говорил, что похожим ему хочется быть только на Чехова. Что ж, оставаясь самим собой, больше, чем кто-нибудь другой из его литературного поколения, он похож сегодня на русского классика.»

Маршал Жуков. Вы знаете его по книгам и фильмам, по кинохронике и фотографиям. Его имя навсегда вписано в историю XX столетия. В новой книге Виктора Суворова читатели увидят портрет совсем другого Жукова.

«Книга Виктора Суворова «День «М» переведена на 21 язык и выдержала более 70 изданий в разных странах. Это произведение признано лучшим журналистским расследованием десятилетия. За «День «М» Суворов удостоен звания профессора в Польше, академика — в США. Действительно ли Гитлер опередил Сталина? Виктор Суворов утверждает, что Великая Отечественная война могла начаться 6 июля 1941 г.»

«Вниманию читателя предлагается первый и наиболее автобиографичный роман всемирно известного русско-американского писателя. «Машенька» (1926) — книга о «странностях воспоминанья», о прихотливом переплетении жизненных узоров прошлого и настоящего, о «восхитительном событии» воскрешения главным героем — живущим в Берлине русским эмигрантом Львом Ганиным — истории своей первой любви. Роман, действие которого охватывает всего шесть дней и в котором совсем немного персонажей, обретает эмоциональную пронзительность и смысловую глубину благодаря страстной силе ганинской (и авторской) памяти, верной иррациональным мгновениям прошлого.»

«Отчаяние» (1932, опубликован в 1934) — шестой русский роман Владимира Набокова, в котором автор вновь — как прежде в «Короле, даме, валете» и «Камере обскуре» — обращается к немецкому материалу и криминальному сюжету. Берлинский коммерсант средней руки задумывает и совершает «идеальное убийство» с целью получить страховку, а затем пишет об этом повесть, перечитывая которую, с ужасом обнаруживает зафиксированный в ней роковой изъян своего хитроумного замысла... В рамках детективной истории о мнимом двойничестве и об «убийстве как разновидности изящных искусств» Набоков оригинально разыгрывает вечные литературные сюжеты о гении и злодействе, истинном и ложном таланте, преступлении и наказании, которые впоследствии будут развернуты в знаменитой «Лолите».»

«Вниманию читателя предлагается первый англоязычный роман Владимира Набокова, написанный в 1938-1939 годах во Франции и опубликованный в 1941 году в США. Связанная с «Даром», последним русским романом писателя, темой литературного творчества, эта книга одновременно предсказывает изощренные набоковские романы-лабиринты американского периода — «Лолиту», «Бледный огонь», «Аду». На страницах книги, повествователь которой поименован лишь инициалом В., развертывается история жизни его сводного брата, покойного писателя Севастьяна Найта, представленная в воспоминаниях, устных рассказах и отрывках из Найтовых книг. Постепенно грань, отделяющая рассказчика от объекта его повествования-расследования, размывается, заставляя читателей усомниться и в личности биографа, и в смерти заглавного героя книги. Ускользающая от настойчивых поисков В., истинная жизнь Севастьяна Найта оказывается напрямую связанной с тайной его имени, с его сочинениями, с законами многоязычного словесного искусства и метафизикой Владимира Набокова. Роман публикуется в новом переводе Геннадия Барабтарло и сопровождается предисловием и обстоятельным заключительным очерком переводчика.»

Истории скитаний, истории повседневности, просто истории. Взгляд по касательной или пристальный и долгий, но всегда — проницательный и точный. Простые и поразительные человеческие сюжеты, которые мы порой ухитряемся привычно не замечать. В рассказах Дины Рубиной всякая жизнь полна красок, музыки и отчетливой пульсации подлинности, всякое воспоминание оживает и дышит, всякая история остается с читателем навсегда.

Все мы пленники своего детства, и чем дальше уходит оно в перспективу лет, тем сладостней нам путы памяти: захолустные дворики, блики солнца в листве винограда, таинственные блуждания по просторам помойки, воровство дынь и арбузов на окраинных бахчах… И бездумно зазубренный параграф в учебнике физики — «Модуль вектора магнитной индукции». Я помню его до сих пор. Несчастный модуль вектора торчит в моей цепкой памяти одиноким обломком. Неуютно ему там, невесело, как приблудному сироте в чужом доме… Д. Рубина.

Безумная карусель современной жизни огромного мегаполиса; потусторонняя организация, цель деятельности которой — выращивание фантомных «проектов» вроде неутомимого поиска затерянных в веках израильских колен; хоровод прохиндеев, идиотов, романтиков, торгашей и пророков... Страны и города, любовь и смерть, жизнь прошлая и безоглядный бег в будущее... В фокусе этой трагически смешной и уморительно грустной книги — изумленный взгляд одинокого человека на сегодняшний мир. Д. Рубина.

Однажды, разбирая свою тумбочку со старыми папками, афишами, блокнотами и записными книжками, и вынужденная сортировать весь этот хлам, я была поражена и даже растеряна количеством всевозможных «отходов производства». Я листала страницы записных книжек и натыкалась на давно забытые историйки, мимолетные образы, случайно подсмотренные гримасы, случайно подслушанные фразочки, незавершенные сценки. Как в мастерской формовщика, валялись вокруг меня чьи-то руки, головы. Только не гипсовые, а живые, давно подсмотренные, описанные и позабытые. «Непорядок», — подумала я, будучи человеком мастеровым, то есть хозяйственным. Выяснилось, что на материале этого барахла отлично думается, рассуждается, вернее — «разговаривается»... Что один образ или мысль тянет за собой другие, и получается довольно интересный разговор на ту или иную тему... а по жанру какое-то недоразумение: очерк — не очерк, эссе — не эссе, а что-то литературно беспородное, лохматое, домашнее...

«»...И сюжет никакой здесь ни при чем! Их, сюжетов-то, е мировой литературе — тридцать шесть, кажется... А когда читатель следит за героем, за его кульбитами, выкрутасами, слезами горя и счастья... его, читателя, главное, что интересует? Жива ли душа в человеке останется? Или нет? Жива она? Или нет? Иными словами — есть ли, все-таки, Бог там, наверху, или нет его вовсе? Вот на единственный этот наш, вековечный вопрос искусство и отвечает подспудно уже несколько тысяч лет...» Д.Рубина.»

«»...Он уверял, что она — ангел. Смешно, конечно? Не в том смысле, что типа как с неба ангел, а, мол, природа ее родственна неким существам, которые в народном сознании фигурируют как ангелы-архангелы всякие... ну и прочая небесная братия. Что люди в них верят, потому что время от времени такие существа действительно появляются на земле среди людей...» Она пишет зеркальным почерком, от которого у непосвященных кружится голова. У нее блестящие способности к математике и физике, она гениальная циркачка, невероятный каскадер, она знает о зеркалах все, что можно о них знать. Она умеет видеть прошлое и прозревать будущее. Киев, Москва, Франкфурт, Индианаполис, Монреаль — она летит по жизни, неприкаянная и несвободная, видит больше, чем обычный человек способен вообразить, — и ненавидит за это себя и того, кто наделил ее такой способностью. Мистический роман Дины Рубиной «Почерк Леонардо» — история человека, который не хотел быть демиургом. История женщины, которая с великолепной брезгливостью отвергает дар небес.»

«Александр Исаевич Солженицын — выдающийся русский писатель, публицист, общественный деятель, лауреат Нобелевской премии по литературе («За нравственную силу, с которой он продолжил традиции великой русской литературы», 1970), лауреат Государственной премии Российской Федерации за выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности (2006), академик Российской академии наук, «совесть России». Первое же его произведение, рассказ «Один день Ивана Денисовича», опубликованный в «Новом мире» в 1962 году, принес ему всемирную славу. Потом увидели свет рассказы «Матренин двор», «Случай на станции Кочетовка», «Для пользы дела» и «Захар-Калита». На этом публикации прекратились. Больше ни строки в СССР не было напечатано, произведения писателя выходили в самиздате и за рубежом. В настоящем издании представлены произведения, созданные писателем в 1990-е годы. Читатель вошедших в сборник Рассказов и Крохоток сможет познакомиться с поздним творчеством А.И. Солженицына, почувствовать и поразмышлять вместе с писателем, разделившим в XX веке суровую судьбу России.»

«Любимая тема в жизни — путешествия. Я готова ехать куда угодно, зачем угодно, на какой угодно срок. Путешествия — то, ради чего стоит жить, писать книги... В жизни ведь ко всему привыкаешь и к жизни самой привыкаешь — она надоедает. Все ситуации повторяемы. Ново только одно: куда бы еще податься?! И сколько раз мое путевое беспокойство бывало сполна награждено: в случайной встрече, летучем разговоре, на обрывке забытой в купе газеты меня ждало самое драгоценное в нашей писательской судьбе — нечаянный сюжет».»

«Малларме утверждал, что мир существует, чтобы войти в книгу. Для меня любовь — вчера, сегодня и завтра — материал для будущей книги. И не только моя любовь, и не только любовь, а все вообще, что со мной и с миром вокруг меня происходит. Мои душа и тело, мои близкие и не близкие, мои враги, моя вселенная, короче, моя единственная жизнь вчера, сегодня и завтра — материал для будущей книги. «У художника нет личной жизни... Все его изыскания — лишь ширма, за ней же только и всего — человек, страдающий нестерпимо от того, что нет в мире места нежности». Это написал английский писатель Лоренс Даррелл в своем романе «Жюстин». Мне нечего к этому добавить». Дина Рубина.»

Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. В 1989 году он отобрал пятнадцать своих лучших рассказов для юбилейного сборника — через год писателю должно было исполниться пятьдесят лет. Жизнь распорядилась иначе. Довлатов не дожил до своего юбилея и не увидел составленную им книгу вышедшей из печати. В 2011 году Сергею Довлатову исполнилось бы семьдесят лет. Настоящее издание, приуроченное к этому юбилею, носит необычный характер: кроме пятнадцати произведений, которые, по мнению автора, наиболее точно отражают его стиль и, как мы знаем теперь, подводят итог его замечательному творчеству, в него вошли воспоминания современников, критические статьи, рецензии из американской прессы, фотографии и рисунки Довлатова.