«В книге обсуждаются судьбы советской исторической науки второй половины ХХ столетия. Автор выступает здесь в роли свидетеля и активного участника «боев за историю», приведших к уничтожению научных школ. Драма идей, которая воссоздается в книге, была одновременно и драмой людей. История отечественной исторической мысли еще не написана, и книга А.Я. Гуревича — чуть ли не единственное, живое свидетельство этой истории.»

«Своеобразие средневековой Норвегии — центральная тема данного тома. Книга «Эдда и сага» вводит читателя в мир древнескандинавского мифа и эпоса. В центре внимания — трактовка героев в песнях «Эдды» и в сагах. Верно ли, что герои «Эдды» воплощали образцы идеального поведения, верности и долга? Как объяснить комическое изображение богов в ряде песен «Эдды»? Какова связь между «Эд-дой» и сагами об исландцах — самым совершенным прозаическим жанром средневековой европейской литературы?. Эти и другие проблемы рассаматриваются в книге на основе исследования обширного круга памятников древнеисландской письменности. В монографии «Норвежское общество в раннее средневековье» на материале памятников права и литературы средневековой Норвегии и Исландии исследуется проблема социальных отношений в эпоху, отделяющую доклассовое общество от общества раннефеодального. «Большая семья» и ее трансформация, специфические формы земельной собственности, своеобразие скандинавской обшины, широкий слой свободных и возвышающаяся над ним знать — все эти вопросы изучены в двух планах: каков объективный характер норвежского общества эпохи викингов и каково восприятие социальной действительности самими членами этого общества, их социальное самосознание, пронизанное мифологическими представлениями. Также в том вошли статьи, посвященные разным аспектам социальной истории Скандинавии в раннее Средневековье.»

Арон Яковлевич Гуревич (1924—1926) известный ученый-медиевист, не нуждающийся в представлении российскому читателю, в этой книге выявляет черты личностного самосознания человека Средних веков. В противоположность распространенному взгляду о рождении личности в эпоху Ренессанса, автор придерживается точки зрения, что человеческая личность существовала и в Средние века, но обладала специфическими чертами, глубоко отличавшими е от личности Нового времени. Не ограничиваясь характеристикой таких индивидуальностей, как Агустин или Гвибер Ножанский, Абеляр или Данте, автор рассматривает самосознание средневекового крестьянина и горожанина, стремится выявить личностные черты, симптомы которых уда тся обнаружить во всей толще общества, и демонстрирует несводимость истории личности к идее плавного прогресса. Особое внимание уделено архаическому индивидуализму неотъемлемой черте германо-скандинавского социума, до тех пор, пока утверждение сословно-корпоративного начала в христианскую эпоху и учение о гордыне как самом тяжком из грехов не наложили существенные ограничения на проявления индивидуальности.