«Андрей Кивинов — подполковник милиции, суперпопулярный писатель, родоначальник самого продолжительного российского сериала «Улицы разбитых фонарей», автор сценариев телесериала «Убойная сила», блокбастера «Каникулы строгого режима», а также новых теле- и кинопроектов, снятых по его книгам: «Трудно быть мачо», «Любовь под прикрытием» (по книге «Одноклассница.ги»), «Подсадной», «Курьер из рая» (по книге «Черный мерин»), и сериала «Куклы колдуна» (по одноименной книге Виктории Шервуд). Обладатель двух премий ТЭФИ в номинации «Лучший российский сериал». Общий тираж книг А. Кивинова превышает 10 млн экземпляров. Вам нравится романтичные прогулки под луной? Запах цветов, чарующие мелодии, долгие поцелуи и волшебные путешествия? Любовь с первого взгляда и счастливые финалы? Тогда эта книга не для вас! Неромантичные допросы в темных, прокуренных кабинетах, вопли задержанных и начальства, долгие засады, аромат подвалов и чердаков. Кровь, стрельба, черный юмор, водка. И непредсказуемый финал. Милости просим в отечественный уголовный розыск! И все-таки мы делаем доброе дело...»

Освободившийся из колонии молодой человек Паша Угрюмов безуспешно пытается адаптироваться на свободе и постепенно скатывается на дно жизни. Когда до окончательного падения остается совсем немного, он встречает свою одноклассницу, которая в школе была в него влюблена. Чтобы не выглядеть в ее глазах неудачником, он выдает себя не за того, кто есть на самом деле. И эта ложь начинает оказывать на него весьма неожиданное влияние.

Низкая зарплата, бестолковое начальство, подорванное здоровье, риск для жизни, расшатанные нервы и всеобщее недовольство. Зато есть, что вспомнить, а иногда и посмеять­ся. Добро пожаловать в уголовный розыск.

Смешное и страшное почти всегда рядом, а иногда даже переплета­ются. И если воспринимать ситуацию односторонне, то можно просто свихнуться, особенно на такой работе, где каждый день встречаешься со смертью. ...Сидение в кладовой нравилось не всем, попадались нервные, при­выкшие к комфорту и начинавшие барабанить в двери и бить посуду. Честно говоря, в этой импровизированной тюремной камере действитель­но имелся недостаток комфорта — вонь из подвала, чертовский холод, мыши, нехватка свежего кислорода...

Проблемы начинаются там, где начинается лукавство. И чем изощренней лукавство, тем больше проблемы. Иногда так лукавишь, что в пору заказывать похоронный марш.

«Петербург-нуар». Четырнадцать. «Четырнадцать оттенков черного», — как названа в предисловии к книге ее цветовая гамма. Пусть читателя не пугает такое цветовое решение. Или, наоборот, — пугает. Впрочем, имена авторов, смешавших краски на палитре «Петербурга-нуара», уже исключают основания для сетований по поводу монохромности книги, как не дают повода пройти мимо нее равнодушно. Сергей Носов, Павел Крусанов, Андрей Кивинов, Андрей Рубанов, Лена Элтанг, Антон Чиж… И перечисленные, и скрытые многоточием, эти имена на слуху, и составляют если не славу, то гордость современной литературы как минимум.

Можно ли кардинально изменить судьбу, загадав желание в канун Нового года? Трое друзей загадывают... И попадают в весьма непростую ситуацию. Теперь на первый план у всех троих выходит одно же­лание — остаться в живых... Новая феерическая комедия положений от Андрея Кивинова.

Как надоело приглашать на дни рождения не тех, кого хочешь, а тех, кого удобно, кто интересен... И почему, когда прижмет, ты вынужден просить помощи не у своих, а у бан­дитов, которые помогут не из-за большой любви или уваже­ния, а потому, что им выгодно тебе помочь. Чтоб после по­требовать ответных услуг... Гораздо более серьезных. И ты не сможешь отказать, ведь за твоей спиной нет никого. Кроме джипа «Грапд-черроки». И любое твое поражение будет вос­принято всеми не с сочувствием, а со злорадством...

Даже если власть преступна, ей нужна защита. Но как быть тому, кто обязан ее защищать? Если убеждения проти­воречат задачам? Уйти или смириться? У каждого свой вы­бор. ...поскольку российское общество до конца цивилизован­ным назвать все-таки стремно, то и методы политиче­ских разборок были в большинстве своем стремные. Из чу­жих кроватей и саун, ресторанов и ночных клубов выползал компроматик, до нужного времени прятавшийся под за­мком; обретали смелость независимые журналисты; воз­буждались показательные уголовные дела; денежными та­ранами пробивались двери кабинетов, а контрольными выстрелами — черепа. Короче, создавалась нормальная ра­бочая обстановка. Можно ли оставаться нормальным человеком в порочной системе? Забыть про принципы, стать таким, как все, и спо­койно досиживать до пенсии? У героя нелегкий выбор. Ведь, если плыть против течения, быстро устанешь и пойдешь ко дну.

Преступником гражданина может признать только суд. А еще оперуполномоченный Ларин. Кто дал ему такое право? Да никто. Он взял его сам. Протестующих не было. То, что он увидел внутри шкафа, вероятно, несколько не соответствовало его представлению о деньгах. Только этим остальные объяснили его вытянувшееся лицо, выта­ращенные глаза и абсолютно не относящийся к происходящим событиям вопрос: — Ты... ты кто? — Да так. Из добровольного общества защиты людей от животных. От диких животных».

Низкая зарплата, бестолковое начальство, подорванное здоровье, риск для жизни, расшатанные нервы и всеобщее недовольство. Зато есть, что вспомнить, а иногда и посмеять­ся. Добро пожаловать в уголовный розыск. Проза и поэзия милицейских будней от Андрея Кивинова.

Профессия — одно, система — другое. Парадокс: быть сыщиком благородно, но служить в полиции, по мнению мно­гих, — недостойно. Но героям нет дела до чужих мнений. Им надо раскрывать преступления. Тяжкие преступления. И они раскрывают. — Пионер Белкин! — Я! — Скажи честно и откровенно, глядя в глаза своим това­рищам по отряду, — сколько бандитских авторитетов ты лично завалил в этом учебном году? — Кажется, троих. — Как?! Всего троих?! Но на последнем собрании ты тор­жественно поклялся убрать пятерых! Тебя никто не тянул за язык! Так-то ты держишь свое пионерское слово? — Я хотел... Не получилось.

У несостоявшегося актера Николая необычное хобби — он блестяще играет роли хулиганов, бандитов, мошенников — но только не на театральных подмостках, а... в реальной жизни. И помогает раскрывать преступления. Странное увлечение наполняет его будни опасными приключениями и сильными эмоциями. Однако искусство перевоплощения в свою очередь играет с ним злую шутку, и он уже сам не может разобраться — где внедрение, а где жизнь...

«Смешное и страшное почти всегда рядом, а иногда даже переплетаются. И если воспринимать ситуацию односторонне, то можно просто свихнуться, особенно на такой работе, где каждый день встречаешься со смертью. «...Сидение в кладовой нравилось не всем, попадались нервные, привыкшие к комфорту и начинавшие барабанить в двери и бить посуду. Честно говоря, в этой импровизированной тюремной камере действительно имелся недостаток комфорта — вонь из подвала, чертовский холод, мыши, нехватка свежего кислорода...»

Как служить честно, если вокруг вранье? Если при этом не супергерой, а обычный человек? Есть риск стать оборотнем. И переродиться обратно уже не так просто. Самая неоднозначная книга Кивинова.

Преступления во имя любви. Любовь — для совершения преступле­ний. Все бывает в этой жизни. Последствия непредсказуемы. Зато не­скучно.

Проблемы начинаются там, где начинается лукавство. И чем изощренней лукавство, тем сильнее проблемы. Иногда так лукавишь, что впору заказывать похоронный марш.

Чем сильнее пытаешься замести следы, тем проще бывает их обнару­жить, потому что в процессе зачистки оставляешь новые. И раскрытие твоих секретов превращается в легкую головоломку.

Покойник лежит в спальне, большая часть которой заставлена кинотех­никой, реквизитом и всякими приспособлениями непонятного назначения. На полу, словно черные змеи, переплелись толстые кабели, тянущиеся от про­жекторов. Тут же проложены рельсы, по которым катается огромный штатив с камерой. Байкало-Амурская колея. У стены двустволка с запаян­ным дулом. Короче, все по-настоящему, все серьезно.

Шершень вышел из боя хоть и покалеченный, но непо­беждённый, укатив в счастливую даль на машине одного из поверженных врагов. Хеппи-энд. Заключительную сцену Ан­тон изобразил со смаком, насыщенными яркими красками. С таким же смаком его молотили по рёбрам. Было лишь не­большое отличие от книги — реальные враги остались живы, здоровы. И ещё неизвестно, чего от них ожидать дальше.